вашему другу было хорошо. Если человек понимает, что здесь ему помогают, а не впаривают — он вернётся. А этот придурок видит лишь возможность выслужиться.
Девчонка снимает пуховик, оглядывается в поисках вешалки. А сопровождающий не совсем дерево: аккуратно взял, перегнул через руку. Дескать, присмотрю, вешалке не передоверю. Хорошо — губы гостьи едва не обозначили улыбку. Совсем хорошо!
Гостья уверенно берет самые прочные коньки — даже хоккеисты, несмотря на силовую манеру, предпочитают нечто более поворотливое. Сопровождающий переводит ее ответ:
— Точно такие коньки у меня уже были. И я уверена, что они выдержат все мои движения. А эту вашу красоту я первый раз вижу, и как у нее с инерцией, например, совсем не представляю.
Управляющий замирает, как громом пораженный. Ну в самом деле: девочка знает слово «инерция»! Девочки должны быть красивы — и с них достаточно!
— Разрешите предложить вам костюмы…
— Спасибо, не нужно. Лучше скажите, а нельзя ли музыку поставить?
— Отчего же, — распорядитель гладит на круглом пузе ярко-желтую жилетку с красивым вензелем «ключ-арены» из светоотражающих полос. — Поставим, что желаете.
— Чардаш, пожалуйста. Ну, пятый венгерский танец Брамса.
— Да, знаю, разумеется. Правда, для катания его редко используют. Может быть…
Тут даже сопровождающий смотрит на распорядителя, как на идиота — и тот выскакивает, наконец, из магазина.
За окном гаснут фонари: шквал прошел. До следующего с четверть часа; как раз при естественном освещении можно коньки примерить.
* * *
Пока Восьмая примеряла коньки, арена гремела над самой головой; знай ла Вальер английский получше, она бы разобрала слова:
— Уважаемые гости нашего матча! Объявляется часовой перерыв! Зрители могут приятно провести время в любом из пяти ресторанов или баров, или погулять в сквере! Упорные и храбрые игроки обеих команд — отдохнуть, обработать ушибы и обсудить стратегию!
Переодеваться в предложенный костюм Луиза не стала — форма пропотеет; да и плевать. Нечто неосознанное, злое, тяжелое — но несомненно правильное — вело ее по ступенькам к борту. Сопровождающий — как там его? Джеймс Бонд? Встревожился, но исправно тащил сумку следом. Луиза попыталась успокоить его улыбкой — так он даже остановился в очевидном опасении.
— Nice, — буркнула девушка. — Don’t care.
Не помогло. То ли акцент жуткий, то ли выражение лица зверское…
К черту все. К черту. Вот каток. Вот-вот будет привычная музыка. Простите, жители Сиэтла. По-другому не получается. Не вспоминается!
Калитка откинулась точно как откидывается лонжерон. Грохнули тарелки: чардаш! Луиза вылетела на лед.
* * *
Лед «ключ-арены» мог выдержать слонов китайского цирка; но все-таки белый веер из-под лезвий в развороте… Распорядитель комплекса схватился за голову. Хоккеисты на скамейках раздевалки запереглядывались.
По льду летела фигурка в сине-золотой форме; летела с достойной форварда скоростью, успевая при этом закручивать короткие флипы то направо, то налево — точно в такт музыке, без малейших отставаний.
— Чирлидинг на льду, — хмыкнул форвард «Тигров».
— Ага, — сказал кто-то из противников, — выпустили вроде как извиниться за технический перерыв.
— Но ничего идет, ровненько…
— Нет, это китайский цирк, наверное. Смуглая.
— Дочь Джеки Чана. Я читал.
— Костюм странный какой-то. Как она с такой обычной юбкой прыгать будет?
— Действительно… У нее все прыжки детские. Конек выше колена не поднимается совсем…
Тафгаи обеих команд переглянулись. Выплюнув зубочистки, они оба уставились на лед, где белые брызги от разворотов появлялись все чаще. Тафгаи были не столько хоккеистами, сколько бойцами; они с трудом разбирали формулировки собственных контрактов, а на интервью неприлично долго складывали гладкие фразы — но движения любого человека на льду разгадывали мгновенно.
— Не чирлидинг, — сказал «Тигр».
— Не цирк, — добавил соперник. — Ей в руках не хватает… Чего-то длинного.
— Она не смотрит на трибуны, — опять сказал «Тигр», — ей все равно.
— И ей все равно, что трибуны на нее не смотрят! — сообразил вратарь «Пенсаколы».
— Твою же мать! Какая скорость! Она сейчас е*тся в борт!
* * *
— Она сейчас врежется в борт! — девочки подпрыгнули, возбужденно уставившись на экран. Тоне понимала их недовольство: матч уже должен быть закончен, а лед свободен — в том числе и для их кружка косплея. Тоне относилась к делу серьезно, девчонок своих гоняла часто и требовательно — зато и выглядели на льду они отнюдь не коровами. Сегодня собрались полным составом, пробежать еще раз выступление для послезавтрашнего концерта. И на тебе: всех долой, а на льду малиновка с розовой макушкой. Разумеется, «Сиэтл не говорит „нет“» — но что же, не нашли каток попроще?
Хотя движется она прекрасно, жаловаться грех. Докатившись почти до борта, невысоким прыжком развернулась — и пошла с той же жутковатой скоростью вдоль стены… Ей на самом деле не хватает чего-то в руках!
— CLEAR THE BOARD, — сказала Тоне, поднявшись из-за столика, — Вот что это такое. Очистка борта, чтобы погрузиться без помех.
Весь кружок уставился на нее громадными глазищами анимешных красавиц:
— Так она… Она…
— Она канмусу из конвоя «ТС-17». Владивостокская Школа.
Тоне привычным движением вызвала голографический экран. Прочитала позывной, имя, возраст.
На льду тем временем сине-золотая фигурка несколькими сложными полудугами закатилась за ворота «тигров», из-за которых под ликующие трубы «Пятого венгерского» бросилась в погоню по прямой, через центр поля.
— Гони! — забыв обо всем, прогремела Тоне, как сотни раз приказывала собственным девяткам, — Гони!! Добивай!!!
Но девушка на льду, разумеется, не слышала ничего, происходящего за столиками кафе — одного из многих, куда расползлись зрители хоккейного матча. Судя по безмятежно-спокойному лицу в фокусе многочисленных камер «Кей-Арены», девушка двигалась не задумывась.
* * *
Не задумываясь, Луиза откатала первую часть чардаша — чистое удовольствие от быстрого, безопасного движения, когда можно крутиться как угодно, не беспокоясь о противнике вовсе… Первая часть закончилась; выкатившись змейкой через центр поля, девушка вдруг спохватилась, что ожидаемое воспоминание не пришло.
Ну, ничего страшного. Надо просто еще немного покататься. Поход почти неделю длился, а катается она пока что меньше пяти минут… Вот закончилась пауза: чардаш снова набрал темп; повинуясь минутному капризу, девушка отыграла «очистку борта» — в памяти послушно всплывали бой да рубка, а первое свидание все никак!
«Я на этой войне совсем уже парнем стала? Не в том смысле, что хер вырос…» — Луиза с вызовом разрешила себе прямолинейно-непристойную мысль. Здешнюю. — «…А мне всегда говорили, что девочки помнят первое свидание лучше парней!»
Начался второй быстрый кусок мелодии. Запела труба — и Луиза отчаянно понеслась по льду в безнадежном преследовании того, что было раньше, и чего уже никогда не будет. Перечеркнула лед косым крестом — и коротенький танец завершился. Девушка
